На главную
|
В Японию
и назад, к себе
Михаил Жванецкий
1989 год.
Простите
меня за то, что я был, а вы не были в Японии.
Страна напоминает новый только что распакованный телевизор.
В магазинах именно та музыка, которую я люблю. Страшная жара
и духота, но только на улицах. За любой дверью прохладно.
Слова: "Нельзя ли подогреть пиво - у моего друга болит
горло", поставили официанта в тупик навсегда. В жизни не
видел таких растерянных людей.
Машины, как люди, разные все. Мотоциклы и грузовики красивы
сильной мужской красотой, блестя никелем, как потом.
Сусичная - это закусочная. Суси - это закусочки на
блюдечках, но об этом потом.
Когда входишь в гостиницу, во-первых, всюду двери
открываются сами, все служащие, стоящие, бегущие, идущие,
кланяются и говорят "Good afternoon", и ты им говоришь
что-то типа "Эскюз ми". А когда входишь в кафе, официанты и
повара страшно кричат "Добро пожаловать!" Они криками
приветствуют входящего.
Новая страна. Иду и думаю о том, что проиграть войну не
главное, главное - кому. Это очень, очень важно - выбирать
себе победителя. И после того, как вы побеждены, он сам
устраняет ваших правителей. Его лучшие умы разрабатывают для
вас форму правления и образ жизни. Снабжает вас самым
необходимым - и вы начинаете. Конечно, можно быть японцами,
но ей-богу, не обязательно. От нации, невзирая на гордые
вопли, мало что зависит. Я видел три вида немцев. ФРГ...
ГДР...
А когда летишь из Шереметьева во Франкфурт - полный самолет
нашими колхозниками в мятых костюмах, шляпах, в платочках,
хустынах, вязаных кофточках и восходовских сандалиях на
черных мозолях, с отечественной хмуростью и
подозрительностью: "Зигфрид, иди-ко сюды. Та дэ ж ты
сховалась, Эльза?"
Три вида немцев. Три вида корейцев. Два вида армян. Как и
русские, приезжающие к аннам из Парижа, кладущие руку на
наши перила после некоторого раздумья.
Но ничего, мы идем своей дорогой. Вернее, мы где-то рядом со
своей дорогой. И пытаемся попасть, мучительно целясь. В
конце концов, не так важно, что есть в магазинах, хотя это
главное. Важно, какие лица у населения. Когда ни одного
плачущего, ни одного хмурого лица за 7 дней непрерывных
хождений, ни одной драки за много лет, такое количество
подозрительно счастливых японских лиц. Конечно, это
раздражает.
Кстати... В Москве в Одессе, Ильичевске появилось много
машин, где наши люди сидят справа. Это они... Машины шести и
семи лет по 200-300 инрублей - то есть иных рублей. Один наш
купил за 70 рублей, выволок на буксире - завелась. 30 рублей
отправка до Ильичевска.
- Спасибо Горбачеву! Мы там все с циркачами и моряками пили
за его здоровье.
Только не
дай бог ему остановиться. Всем гроб! Мгновенно. Как на лету.
Как в драке. Вперед. Сзади мы были. Вперед. Землю раздать.
Заводы раздать. Все, что берут, раздать. Хуже не будет. Хуже
не может быть. С бандитами - железной рукой. Честным -
свобода. Кто работает, тому свобода: расти, торгуй, выезжай,
приезжай, зарабатывай, строй, вкладывай. Как сказали нашему
в Америке: "Я вам плачу 10 долларов в час. Хотите -
работайте 8 часов, хотите -10, хотите -12: ваше дело".
Япония - только повод для тяжелых раздумий.
Огромный аквариум на вечерней улице, светящийся,
успокаивающий. Рыбы с человеческими лицами. Молчаливые,
озабоченные. Здание, опоясанное зеркальными
галереями-эскалаторами. Мусорные машины со светящимися сзади
транспарантами: "Извините, идет уборка мусора".
Двери в квартирах металлические. Вода в унитаз после спуска
заливается через кран сверху, крышка бачка в виде раковины,
и ты моешь руки водой, наполняющей бачок.
Сзади в
номере машины цифры мощности двигателя. "Не уверен, не
обгоняй..."
Вы просрочили визу. Забыли, прозевали. Клерк извинится,
возьмет паспорт сам, обойдет все кабинеты и вернет паспорт с
благодарностью. Конечно, это издевательство над советским
человеком.
Из тысячи машин в пробке ни одна не заглохла.
Попросили тут наши молодого японца сбегать за водкой:
- Не могу, мне нет восемнадцати.
- А ты скажи, что тебе двадцать.
- Как?.. - И человек впал в глубокую растерянность.
Рассказы бывших в Японии заканчиваются одинаково: "Э... да
что говорить..."
Черт! Мосты какие-то километров по пять через залив.
Скоростные дороги над головой.
А на рынке, э... да что говорить! Крабы, креветки, икра
красная подносами, рыбы свежие во льду, грибы любые. А тут
же тележка с крыльями над головой, откидными стульями и
котлом. А в котле суп с дико вкусной рисовой лапшой,
креветками, устрицами, кальмарами и всем, всем, всем. Японцы
едят не избранные места, как мы, а всё!
Я это пишу
в Одессе, которая приветствует всех приезжающих переходящим
поносом, бурными отравлениями и вспоминаю суси: колбаски
риса с сырой рыбой, с сырой каракатицей, разными соусами и
горячей водочкой сакэ, к которой быстро привыкаешь. Э-э, да
что говорить!
Капитализм отличается от социализма просто: чем сильней
жара, тем холодней пиво. У нас с повышением температуры пиво
становится теплей и исчезает при плюс 18. К пиву у них
полоски 5х5х100 вяленого минтая, залитого голландским сыром.
Кто не ел, может представить, кто не может представить, не
надо.
Электричка
из Токио в Никко на один час сорок превращается в ресторан.
Снуют официанты, наливают, ставят, сменяют. За окном зеленый
рис переливается, как женский волос. Едешь и думаешь о нас
все время. Когда еды много, привыкаешь мгновенно и
перестаешь замечать. Никакой благодарности.
Возвращаясь из Йокогамы, мы попали в пробку длиной 12 км. На
втором этаже в бетонном желобе на высоте 5 метров (где-то
впереди кран упал, что ли). Мы стояли 3 часа. Сидеть было
все тяжелей, под машинами появились первые лужицы, деться
некуда, сойти вниз нельзя, в нашей машине еще две женщины.
Я, напевая, двинул в сторону, пристроился за огромным
грузовиком, якобы
посмотреть, где мы стоим. Тут вся колонна и тронулась. А я
только приспособился и вижу - мой-то грузовик стоит.
Водитель подмигивает мне в боковое зеркало:
- Плиз, мистер, плиз.
Сзади огромный хвост, сигналят, и я уже не хочу ничего, а
только домой, в мат и ругань, где я привык.
"Специарист по юрмору". Да "юрмор", большой всесоюзный "юрмор".
"Уз оцень наоборот вы зивете: леса много - бумаги нет, земли
много - хлеба нет, морей много - рыбы нет. А у нас земли
мало, а еды много, лесов мало, а бумаги много".
Между прочим, на перронах отмечено, где какой вагон
останавливается. В универмагах тысячи продающихся
кондиционеров и вентиляторов гонят воздух на улицу.
Во-первых, видишь работу, во-вторых, прохлада под ними. На
старом месте построили новую страну. Мы на новом месте
умудрились сделать наоборот.
1
2
3
|